Мнение: Чье у нашей бедности лицо?

Заглянем в чужие карманы

Достижение пенсионного возраста совсем не означает непременного снижения качества жизни. Скорее, наоборот: с этого рубежа усиливается ее (жизни) дифференциация. Для тех шестидесятипятилетних, кто продолжает заниматься бизнесом или работать – пенсия всего лишь дополнительный доход (кому – малосущественный, а кому-то очень даже значимый). Похожая ситуация с теми, у кого имеются серьезные накопления. И только для тех, у кого пенсия единственный источник существования, соотношение ее размера и затрат на насущные жизненно важные приобретения определяет уровень бедности. Но и в этом случае нельзя всех подводить под одну гребенку.

Для некоторых пенсионеров дополнительным источником дохода становится приватизированное в свое время жилье. Этот фактор заметно действует в Таллинне, Тарту, Пярну. Значимо также наличие дачи. Если у пенсионеров сохранилась квартира в центре Таллинна плюс дача в престижном районе неподалеку от городской черты, то благодаря обладанию недвижимостью им обеспечено безбедное существование (если, конечно, кто-либо юридически грамотно помогает вести арендные дела). К сожалению, ни наша статистика, ни социология не дают сведений о разделении пожилых людей по уровню их реального благосостояния.

Экономические отношения пенсионеров с квартирной собственностью не однозначны. Там часто возникает сложный треугольник, поскольку вмешиваются квартирные товарищества, точнее – жуликоватое их начальство, и для пожилых людей наступает момент, когда продать квартиру кажется проще, чем, например, до конца жизни тянуть кредитную лямку бессмысленного инвестиционного кредита, взятого на 20 лет по полной экономической безграмотности или из-за коррупционности председателя правления. Тогда складывается совершенно иная ситуация: приходит временное благополучие на основе денег, активно теряющих покупательную способность. Но даже в таком случае бедность среди пенсионеров носит избирательный, во многом географический характер. Существеннее почти для всех стариков неналаженность социальной поддержки и, в конце концов, надлежащего санитарного ухода. Но это уже иная тема.

Бедность молодых

Опубликованные данные о среднеотраслевых и медианных зарплатах за последние несколько лет позволяют утверждать, что около четверти работающего населения имеет близкий к уровню минимальной зарплаты доход. То есть они получают за свой труд от 584 до 750 евро брутто. В Таллинне почти половина работающих получает от 584 до 1000 евро. Обладатели таких доходов, в основном, молодые люди, многие из которых с высшим образованием. Относительно большие доходы только у молодежи, действующей в сфере IT и медицине. Есть молодые (до 35 лет), сделавшие удачную чиновничью карьеру. Получатели зарплаты ниже медианного ее значения по качеству жизни делятся на две группы: обладающих собственным жильем (хорошо, если наследственно) и вынужденных его арендовать.

При сегодняшних ценах найма квартир в Таллинне и стоимости коммунальных услуг, с учетом господдержки найма жилья беженцами из Украины, при доходе молодых людей в пределах нетто-зарплат от 600 до 900 евро, они вынуждены жить в абсолютной нищете.

Статистики на этот счет нет. Но контакты с молодыми людьми, посещающими мои лекции, частые разговоры с таксистами (среди которых все больше оказывается молодых женщин), со строителями, ищущими приработка по выходным дням, позволяют утверждать, что у нас становится нормой «коллективное потребление жилых площадей» – то есть, проще говоря, возрождаются коммуналки. Не говоря уже об ужасных условиях, в которых живут приезжающие на заработки из Молдавии или иных государств постсоветского пространства.

«Квартирный вопрос», который абсолютно не беспокоит нынешние власти, втягивает в воронку бедности молодежь самой разной профессиональной подготовки, зарабатывающих меньше медианной оплаты труда (то есть менее тысячи евро). В этой категории находится почти 250 тысяч эстонских работников. Преобладает молодежь Северо-Востока. Охваченная ресентиментом от осознания безнадежности роста доходов и бесперспективности решения квартирной проблемы, эти молодые люди увязли в бедности, лицо которой становится все моложе.

Пандемия нищеты

Самое печальное в этой истории, что борьба с молодежной бедностью даже не обсуждается властными элитами. По имеющимся информационным утечкам, на столе переговоров о формировании очередной правящей коалиции ничего по поводу нарастающего относительного и абсолютного обнищания нет. А между тем это системная проблема нынешнего этапа нашего экономического развития. Мне неведомо, читают ли наши политики ежемесячные данные о среднеотраслевых зарплатах. Но если читают, почему не волнуются, что из 20 отраслей даже в Таллинне средняя брутто-зарплата в половине из них не превышает 1500 евро? Это отрасли, когда-то именовавшиеся «реальным сектором экономики», и в них занято почти 150 тысяч человек (по данным за I квартал нынешнего года).

Такое положение характерно для стран Евросоюза, где развивается экономика знаний и где недавно бывший ведущей силой в обществе средний класс распадается сегодня на высокооплачиваемый креативный класс и малооплачиваемый прекариат (вроде французских «желтых жилетов“). Такая новая структура общества, когда наличие работы не позволяет выйти из нищеты, обусловила принятие во многих странах специальных программ, в центре которых борьба с молодежной бедностью. Можно газету заполнить примерами поисков решений жилищных проблем, например. В наших политических реалиях о бедности как общегосударственной проблеме говорит разве что EKRE. Да еще Юри Ратас однажды обмолвился о необходимости установить минимальную зарплату и необлагаемый подоходным налогом минимум в 1000 евро. Неужели за 9 месяцев до выборов ни одна политическая сила не предложит хотя бы контуры комплексной программы борьбы с молодежной бедностью, главной темой в которой должно стать решение «квартирного вопроса». Все остальные проблемы либо малозначимы по сравнению с растущей бедностью, либо производны от нее.

Источник: https://www.mke.ee/