Яак Аавиксоо: правила линчевания Пеэпа Петерсона

Можно предположить, что чиновники Министерства юстиции, которые по предписаниям иностранных специалистов составили "Общепринятую практику для должностных лиц в общении с лоббистами", добросовестно полагали, что она поможет обуздать "разгул коррупции".

У тогдашнего правительства не могло найтись возражений против такой борьбы, и поэтому эта "общепринятая практика" стала официальной. До тех пор, пока ушлые летние репортеры и политические оппоненты не обнаружили, что новый министр труда и здоровья Пеэп Петерсон был руководителем профсоюзов, т.е. лоббистом в формулировке этой общепринятой практики, а значит, несет в себе высокий риск коррупции.

Eesti Päevaleht в заголовке к соответствующей передовице назвала это первым промахом нового правительства, бывший президент Керсти Кальюлайд сеет подозрения в лекционном стиле, не говоря уже о политических конкурентах от Каи Каллас до Кристины Каллас, каждый из которых стремится набрать политические очки.

Здравый смысл, вернись!

Надо признать, что никто прямо не называет Пеэпа Петерсона коррупционером, но из "общепринятой практики" следует, что с ним нужно быть осторожным. Может быть, министру труда следует покинуть помещение, когда речь зайдет об условиях труда или (минимальной) заработной плате? Или же избегать употребления слова "профсоюзы", либо публично откреститься от профсоюзных позиций для "восстановления доверия"?

Все это не разумно.

Ведь то, что соцдемы отстаивают интересы работников, не должно быть сюрпризом и ни в коей мере не является преступлением. Когда глава профсоюзов становится министром труда, директор школы - министром образования или глава больницы - министром здоровья, это скорее заслуживает одобрения, а не порицания - по крайней мере, будет гарантирована определенная компетентность. Распространять на этой почве формалистские подозрения в коррупции - однозначно от лукавого.

Все это не означает, что соответствующий министр не должен быть способен стоять выше (бывших) частных интересов. Но ведь это часть должностной присяги, и если он ее нарушит, его можно и должно привлечь к ответственности на основании закона, а не демонизировать его заранее под аккомпанемент шумихи в газетах.

Этот раздутый скандал, конечно, свидетельствует о более общей проблеме. Мы чувствуем, что закон и обеспечивающая его соблюдение правовая система не могут регулировать абсолютно все, и различные "юридически корректные" схемы ущемляют наше чувство справедливости. Понятое наизнанку верховенство закона породило невеж, которые высокомерно спрашивают: "Где сказано, что здесь нельзя плевать?", и тут мы как раз и приступаем к созданию "общепринятых практик" в дополнение к законам. В надежде, что это создаст более хорошую культурную среду, чем закон. Это тщетная надежда, даже самообман.

Отличие практики от закона заключается именно в том, что ее нельзя ввести, она рождается и развивается через совместный опыт, она просто есть. А по-настоящему общепринятую практику даже не нужно фиксировать на бумаге, она просто является частью (организационной) культуры, передаваемой устно и через поведение.

Особую осторожность следует проявлять при внедрении "практик" под влиянием внешних факторов, не говоря уже о том, чтобы прибегать для этого к принуждению. Так можно поощрять лицемерие и питающееся им интриганство, но никогда не удастся повысить доверие и взаимопонимание, которых и так не хватает.

Недовольство сводом правил, основанным исключительно на законе, вероятно, отчасти связано с нашей очень нормативной правовой культурой: написанное слово сильнее смысла нормы, что часто создает кафкианское ощущение из-за явно притянутых за уши "юридически корректных" схем. Более предметный подход к праву как в исполнительной, так и в судебной практике, был бы здесь, безусловно, более полезен, чем внедрение "общепринятых практик" параллельно с правовыми нормами или даже в качестве их замены.

В то же время в ряде случаев определенную роль играют корпоративные правила или кодексы поведения, также известные как кодексы чести или этические кодексы, которые существуют наряду с общими законодательными нормами или даже вытекают из них. Они создают возможность занять коллегиальную позицию во внутриорганизационных спорах или по поводу соблюдения связанных с должностью правил до того, как проблема перерастет в правонарушение. Но это должно быть, прежде всего, внутренним делом организации, а не ареной публичной политической или журналистской борьбы.

При этом такой институт требует гораздо большего, чем фиксации формализованных правил. В первую очередь необходимо, чтобы подавляющее большинство занимающих соответствующие должности лиц действительно одобряли такие правила, а также применяемые на коллегиальной основе санкции за нарушение правил вместе с механизмом мониторинга, производства и оспаривания. Хорошим примером здесь служит этический кодекс адвокатуры, который удалось эффективно внедрить и тем самым повысить авторитет адвокатуры. К сожалению, есть и обратные примеры.

Если мы хотим действительно управлять рисками, связанными с лоббированием чиновников, то необходимо подумать, где и как эти риски могут реализоваться в Эстонии, а затем предпринять соответствующие действия. Наверное, было бы целесообразнее дополнить существующий этический кодекс для чиновников, а не внедрять новую общепринятую практику.

Однако "общепринятая практика", одобренная (и введенная?) предыдущим правительством, не должна действовать в отношении всех будущих членов правительства или других лиц, занимающих политические должности. В конце концов, любой политик по своей природе всегда остается лоббистом, стремящимся реализовать интересы своей политической партии с помощью власти, которой сопровождается публичная должность. Если это делается с публичным заявлением о своих интересах, можно надеяться, что избирателям хватит ума это понять и поступить соответствующим образом, когда они делают свой выбор.

Бессмысленно пытаться уравновесить этот естественный конфликт интересов какими-то "общепринятыми практиками". В результате мы получим лишь наскоки прессы в роли сторожевого пса с презентацией этичности противоположных политических интересов. И ничего больше.

А Пеэпу Петерсону - успеха на посту.

Источник: https://rus.err.ee/1608668278/