Хлеб, розы и феминизм
Как девочка из еврейского местечка стала иконой для работниц США
07.01.2022
Роза Шнайдерман, уроженка маленького польского местечка, стала лидером женского американского профсоюзного и политического движения. Бедная швея, дочь евреев-иммигрантов заставила нью-йоркских женщин объединиться для защиты своих прав — а позже помогала проводить социальные реформы самому президенту Рузвельту.
РОЗА ИЗ ШТЕТЛА
Первая остановка — Савин, местечко на Хелмщине, в Царстве Польском, части Российской империи. Сонное, вязкое место: около тысячи жителей (половина — евреи), костел, синагога, корчмы, гогочущие гуси и заросшее кладбище с покосившимися и замшелыми надгробиями… Замкнутый круг. Из мира штетла — еврейского местечка — выбраться трудно, да и стоит ли, если Бог так рассудил?
Будущая знаменитая активистка рабочего и женского движения появилась на свет в 1882 году в ортодоксальной семье портного Шмуэля Шнайдермана и его жены Деворы. Впрочем, необычное в ее жизни стало проявляться довольно рано. Так, Шмуэль отдал дочь учиться в хедер — религиозную начальную школу, что удивительно, ведь девочек в них почти не брали.
Успела Роза поучиться и в русской школе: ее семья в поисках заработка вынуждена была переехать в промышленный Хелм.
А в 1890 году Шнайдерманы решают оставить родину; для бедняков-евреев, уставших от жизни за чертой оседлости и от угрозы погромов, были две обетованные земли — Палестина, которая в те годы только начинала становиться для них местом переселения, и США.
Последние деньги вложены в покупку места на пароходе — и вот уже семья Шнайдерманов на Манхэттене, в трущобах Нижнего Ист-Сайда, района рабочих и иммигрантов.
Жизнь на новом месте оказалась куда тяжелее, чем семья могла предполагать. В 1892 году Шмуэль Шнайдерман умер, оставив беременную жену и троих детей. Девора Шнайдерман пыталась искать заработок, но одной ей было не справиться. Роза на целый год даже попала в благотворительный детский приют, который содержала местная еврейская община.
Школу ей пришлось бросить рано, в 13 лет, — пора было зарабатывать деньги самой. Юная девица Шнайдерман стала за кассу в магазине. Работа продавщицы вроде бы «несерьезная», но в глазах окружающих престижнее, чем труд на фабрике. Конечно, лучше всего — возможность пройти учительские курсы и устроиться в начальную школу, но это уж слишком большая удача для бедной дочери евреев-иммигрантов. Продолжить обучение Розе так и не удастся, хотя она приобретет тягу к чтению и самообразованию на всю жизнь.
Два с половиной серебряных доллара в неделю (50–60 современных), десятичасовой рабочий день, потогонная система, отсутствие страхования и гарантий — условия, мягко говоря, незавидные. Но Роза, как и другие работницы, большинство из которых такие же иммигрантки, принимает это как должное. Профсоюзы и отстаивание своих прав — дело мужское.
«Мы и не представляли себе, — будет вспоминать Шнайдерман позже, — ни того, что в нашей профессии есть профсоюз, ни того, что в него можно вступать женщинам. Не осознавали мы полностью и глубины трудностей, выпадавших на нашу долю».
ОРГАНИЗАТОР
В 1898 году Розе шестнадцать; она давно сменила кассовый аппарат на швейную машинку и трудится на фабрике по пошиву кепок Hein&Fox.
Работницы этих фабрик — почти все иммигрантки, в основном, как и Роза, еврейки. Другую часть составляют приезжие из Италии, столь же бедные и неприкаянные. Заработки здесь выше (уже пять долларов в неделю, если очень постараться!), но и работа тяжелее, да еще и стоимость машинок вычитается из положенных работницам денег. Небольшой костяк квалифицированных рабочих — лекальщики и наставники — как правило, мужчины, и их заработок и положение гораздо завидней.
В декабре 1898 года на фабрике случился пожар; рабочие места и швейные машины Шнайдерман и других работниц были уничтожены. Владельцы получили неплохие страховые выплаты — но не работницы. Возможно, именно это событие послужило эволюции скромной швеи в профсоюзного лидера.
«После того, как я проработала шляпницей три года, я стала понимать: девушкам нужна организация. У мужчин таковая уже была... — вспоминала Роза Шнайдерман позже. — Мы были беззащитны, и ни одна из девушек не осмеливалась поднять голос в одиночку. А дела шли все хуже. Боссы продолжали сокращать наши заработки. Минус полцента за дюжину [кепок] за раз — звучит несерьезно, только в конце недели мы чувствовали разницу».
Свою роль здесь сыграло и появление на фабрике новенькой — анархистки Бесси Браут, ставшей вскоре подругой Шнайдерман. Браут была горячей сторонницей создания профсоюза швей.
В Нью-Йорке на тот момент действовал Национальный союз шляпников и кепочников, организация молодая, боевая и состоящая к тому же преимущественно из работников-евреев. Шнайдерман и Браут обратились к руководству союза с просьбой принять их в состав союза первой женской «локали» — местной организации. И пусть не сразу, но получили положительный ответ. Бесси Браут позже поплатится за это местом.
Новая женская организация быстро заставила хозяев фабрик с собой считаться: на пяти крупнейших пошивочных предприятиях города началась стачка, и хозяева были вынуждены серьезно поднять швеям расценки.
Розу Шнайдерман не узнать: прежде замкнутая, скромная и, казалось бы, не слишком харизматичная молодая женщина на поверку оказалась блестящим оратором и организатором. Уже в 1904 году она — первая женщина в правлении Союза, а в 1905-м сыграла одну из главных ролей в организации общегородской стачки кепочников. Работодатели были разгромлены, рабочие и работницы получили существенную прибавку к заработку. А к Розе Шнайдерман пришло полноценное признание.
ПРОФСОЮЗ — ДЛЯ ЖЕНЩИН
В то время профсоюзная активность оставалась делом преимущественно мужским. Яркие исключения из правил, вроде любимицы горняков Мэри Харрис по прозвищу Мамаша Джонс, оставались редкостью и, как правило, не очень-то вписывались в ролевую модель общества конца XIX — начала XX века.
Но время не стоит на месте: профсоюзные организации для работниц-женщин все же появляются. А в 1903 году в стране несколько активисток создают Лигу женских профсоюзов, первое женское профессиональное объединение.
Роза Шнайдерман к тому времени — одна из самых заметных женщин — профсоюзных организаторов в Нью-Йорке, и уже в 1906 году ее избрали вице-президентом Лиги. Два года спустя она смогла, наконец, бросить работу на фабрике и целиком сконцентрироваться на агитации в среде работниц.
И дел на этом поприще у нее невпроворот. Иммигрантки, занятые на многочисленных потогонных предприятиях по пошиву одежды, еще вчера не смевшие протестовать против тяжелых условий труда и еще вчера же казавшегося привычным бесправия, вдруг поднимают голову.
В ноябре 1909 года на улицы Нью-Йорка вышло двадцать тысяч швей: еврейки, итальянки, польки. Это было самое крупное на тот момент выступление женщин-работниц в американской истории. Трудовой конфликт продлился больше двух месяцев: в феврале 1910 года хозяева пошли на значительные уступки, повысив швеям расценки и сократив рабочие часы.
Годом позже — новая забастовка. На сей раз в ней участвовали уже шестьдесят тысяч работников и работниц швейных производств; забастовку прозвали под стать масштабу — «Великой Революцией».
Роза Шнайдерман, естественно, в самой гуще событий. На улицах Нью-Йорка агитирует и Лига женских профсоюзов, и молодая, но мощная профессиональная организация — Международный союз дамских портных; в его составе немало женщин, правда, элиту составляют квалифицированные рабочие-мужчины. Позже Шнайдерман ненадолго окажется в руководстве этого союза, но не сработается с ним.
А следом — 1911 год, ознаменовавшийся трагедией. Выгорела фабрика по пошиву блузок «Трайангл» на Манхэттене. В пожаре погибли 146 человек — в основном девушки-работницы. Часть сгорела в огне, часть задохнулась в дыму, шестьдесят две жертвы разбились, выпрыгнув с высоты. Пожары на фабриках и гибель рабочих не были редкостью, но таких масштабов беды Нью-Йорк еще не знал.
«Жизнь мужчины или женщины столь дешева — а собственность столь священна! Слишком много нас на одно рабочее место, что не так важно, что лишние сто сорок человек сгорело заживо».
Город был повергнут в шок. На суде говорилось: жертв могло быть куда меньше, если бы не скученность на фабрике и невнимание к правилам безопасности. Двери на фабрику в рабочее время запирались, а пожарной лестницы с верхних этажей, на которых располагалась фабрика, и вовсе не было. Вдобавок ко всему, несмотря на то, что владельцы фабрики получили огромную страховую компенсацию, семьям жертв было выплачено всего по 75 долларов. Активистки — и Роза Шнайдерман в первых рядах — говорят: только организации работающих женщин помогут предотвратить дальнейшие трагедии, и организации эти должны стать по-настоящему боевыми:
«У чиновников для нас припасены только слова предупреждения и требование миролюбия... Мощная рука закона, едва мы поднимаемся, отбрасывает нас в условия, при которых жизнь становится невыносимой! <…> Слишком много крови пролилось. Я по собственному опыту знаю: спасение людей труда — это их собственное дело!»
Трагедия подстегнула создание все новых и новых профсоюзов работниц. Женщина-профсоюзник перестает быть маргинальным явлением...
ХЛЕБ, РОЗЫ И ВЫБОРЫ
В конце 1911 года Роза Шнайдерман в одной из своих речей сформулировала кредо, которое станет лозунгом для последующих активисток женского профдвижения.
«Трудящаяся женщина желает иметь право жить, а не просто существовать, такое же, какое имеет и богатая женщина — право на солнце, на музыку, на искусство. Нет у вас таких прав, каких не было бы и у самой скромной работницы. Работница должна иметь хлеб — но должны быть у нее и розы!»
СПРАВКА
Фраза Шнайдерман оказалась крылатой — быстро стала лозунгом женских митингов. А известный в то время поэт и издатель Джеймс Оппенгейм в 1912 году вдохновившись ею написал стихотворение, вскоре ушедшее в народ и ставшее феминистским гимном:
Мы шагали и шагали в теплый день под пенье птиц
Мимо затемненных окон, мимо кухонь и больниц.
— Кто вы и куда идете? — задавали нам вопросы.
Мы хотим, чтоб всем достались хлеб и розы, хлеб и розы.
Мы шагаем и шагаем мимо шахт и мастерских,
А мужчины — наши дети, бьемся мы и ради них.
Проливаем с ними вместе кровь и пот, и гной, и слезы.
А сердца измучил голод. Мы ждем хлеб, но ждем и розы!
Мы шагаем вместе с сестрами, что умерли давно,
Но их плач о хлебе слышен в этой песне все равно.
Они жили не любовью, не искусством, а трудом.
Да, мы боремся за хлеб, но и без роз не проживем.
(Перевод К. Медведева)
Чем дальше, тем больше Шнайдерман участвует не только профсоюзном, но и в политическом женском движении.
В 1910-х годах в США началась массовая кампания за предоставление женщинам избирательного права. Американкам к тому времени разрешено служить в армии и получать офицерские чины, но голосовать они по-прежнему имели право лишь в отдельных штатах.
Инаугурация нового президента Вудро Вильсона весной 1913 года прошла под аккомпанемент суфражистских митингов и акций невиданного размаха: работницы потогонных предприятий и дамы в норковых шубах идут на них рядом. Правда, последних гораздо реже задерживает полиция...
Лига женских профсоюзов стала активным участником борьбы за предоставление женщинам права голоса. Активисткам организации удалось склонить на свою сторону главный и самый респектабельный и не радикальный профцентр страны — Американскую федерацию труда во главе с Сэмюэлем Гомперсом. А Роза Шнайдерман — одна из самых яростных агитаторов за всеобщее избирательное право. В 1917 году при ее активном участии референдум о допуске женщин к избирательным урнам прошел в штате Нью-Йорк и закончился победой суфражисток. Наконец, в 1920 году соответствующая поправка появилась в Конституции США.
Кипучая деятельность мисс Шнайдерман создала ей немало врагов в рядах консерваторов. (В их рядах у бывшей швеи даже появилось прозвище — Красная Роза анархии.) В 1919 году, когда на фоне победы революции в России в США началась охота на потенциальных, говоря современным языком, левых экстремистов, Шнайдерман заинтересовалась специальная комиссия по выявлению «красной угрозы». Для многих работа комиссии закончилась тюрьмой и высылкой из страны. «Красной Розе» повезло...
Впрочем, в это время ее репутация отъявленной социалистки — скорее дань прошлому. С 1918 года Шнайдерман занимает пост главы нью-йоркского отделения Лиги женских профсоюзов, организации весьма респектабельной и ни разу не революционной. Роза готова использовать это положение, чтобы легально лоббировать появление законодательных норм, защищающих труд, в том числе женский. Она в это время — еще и активистка лейбористской партии США, основанной в 1918 году, и даже баллотируется от нее на сенаторский пост.
В двадцатые годы Роза Шнайдерман свела дружбу с Элеонорой Рузвельт, видной к тому времени правозащитницей и общественной деятельницей, такой же активисткой Лиги женских профсоюзов — и, что в нашем рассказе главное, супругой политика-демократа Франклина Делано Рузвельта.
Последнему со временем суждено будет стать президентом США и во многом изменить лицо страны.
И да, забавная деталь. Голландская по происхождению фамилия Рузвельт переводится как «человек с поля роз»...
ЗНАКОМАЯ ПРЕЗИДЕНТА
Дружба Розы Шнайдерман с Элеонорой Рузвельт постепенно привела к установлению дружеских отношений с самим Рузвельтом.
Франклин Д. Рузвельт, прикованный к инвалидному креслу из-за перенесенного полиомиелита, победил на президентских выборах 1933 года — в самое, казалось бы, неподходящее для политического успеха время. Страна истощена Великой депрессией, на улицах длинные очереди безработных; огромное количество жителей страны — рабочих, фермеров, иммигрантов — оказалось за чертой бедности.
Обойдя на выборах своего соперника, действующего президента Гувера, Рузвельт провозгласил политику «нового курса» по преодолению кризиса. Среди прочего его шаги подразумевали резкие социальные реформы и уход от прежней политики невмешательства государства в дела бизнеса и в трудовые отношения.
Уже в том же 1933 году в стране впервые был создан трехсторонний орган по трудовым вопросам, Национальный консультативный совет по труду. Роза Шнайдерман стала единственной женщиной, которая вошла в его состав.
В 1935 году в стране были окончательно легализованы профсоюзы и гарантировано право рабочих на заключение коллективного договора. Забастовки отныне стало возможно проводить законным и прозрачным способом. Был принят первый в истории США федеральный закон о пенсионном обеспечении.
Наконец, в июне 1938 года был принят закон о справедливых условиях труда: в стране вводился минимальный гарантированный тариф почасовой оплаты и норма о полуторном сверхурочном тарифе. Была введена и норма о 44-часовой рабочей неделе, и ряд ограничений на работу детей.
Безусловно, все эти нормы стали плодом работы многих профессионалов и экономистов. Но в том, что перемены оказались именно такими, трудно отрицать и роль необычной подруги дома президента — вчерашней швеи и уличного оратора.
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ
Роза Шнайдерман еще долго занималась публичной деятельностью. В тридцатые и сороковые она, будучи не только профсоюзницей, но и активным сионистом, агитирует в поддержку еврейских беженцев из захваченной нацистами Европы.
В руководстве Лиги женских профсоюзов она останется до 1949 года, когда, наконец, выйдет на пенсию, чтобы провести еще 23 года в покое, за написанием мемуаров. В 1961 году пожилая «Красная Роза», тем не менее, прервет уединение, чтобы присутствовать на открытии мемориала в честь пятидесятилетия трагедии на фабрике «Трайангл».
Скончалась Роза Шнайдерман в год своего девяностолетия, в 1972 году, лишь немного уступив в споре по долголетию главной «бабушке американского профдвижения», Мамаше Джонс (та прожила 93 года). Впрочем, вряд ли двум женщинам на самом деле было что делить между собой.
Источник: https://www.solidarnost.org/articles/